Том 26. Письма 1899 - Страница 13

Всё это свалилось на меня, как цветочный горшок с окна на голову. До меня давно уже доходили слухи, что Маркс хочет купить меня, но я не ожидал никак, что это произойдет так скоро, что я вдруг ни с того ни с сего стану марксистом.

Итак, стало быть, Ваше намерение выпустить в свет для интелл<игентных> читателей мои последние три рассказа — ныне неосуществимо. Договора я еще не читал, но Сергеенко уже телеграфировал, что в договоре дальнейшее печатание оговорено крупной неустойкой. И этот договор представляется мне теперь собачьей конурой, из которой глядит злой, старый, мохнатый пес.

Суворин в своих письмах называет Сергеенко гробовщиком.

В апреле я буду в Мелихове; проживу тут всё лето, потом осенью, вероятно, опять в Крым. Я буду ожидать Вас к себе и в Мелихове и в Крыму, и за обещание Ваше побывать у меня шлю Вам сердечную благодарность. Вы наш желанный гость. Насчет Вашего приезда ко мне давайте спишемся в апреле.

Так называемых авторских экземпляров не присылайте мне. Пришлите только «Жену» и «Именины» по одному экземпляру и «Палату № 6» — пять экземпляров. И если у Вас вышли еще какие-нибудь новые книжки, то и их пришлите.

Когда писал «Душечку», то никак не думал, что ее будет читать Лев Николаевич. Спасибо Вам; Ваши строки о Льве Николаевиче я читал с истинным наслаждением.

Крепко жму Вам руку и желаю Вам и Вашей жене всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Грюнбергу Ю. О., 27 января 1899

2604. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ

27 января 1899 г. Ялта.

27 янв.

Многоуважаемый Юлий Осипович!

Не знаю наверное, кончились ли уже переговоры, но я уже посылаю 65 рассказов для первого тома. Это рассказы, не вошедшие еще ни в один из сборников. Посылаю по почте, посылкой — половина в корректурных листах, другая половина в рукописи. Когда получите эту посылку, то известите, пожалуйста.

Желаю Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Ялта.

Меньшикову М. О., 27 января 1899

2605. М. О. МЕНЬШИКОВУ

27 января 1899 г. Ялта.

27 янв.

Дорогой Михаил Осипович, рассказ, о котором Вы спрашиваете, был напечатан в новогоднем номере «Семьи», издающейся в Москве при «Новостях дня». Называется он «Душечка».

Если в феврале поедете в Москву, то, пожалуйста, побывайте у матери и сестры.

Они живут в Москве, угол Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10. Вам будут очень рады. Побывайте также в Художественном театре. Очень много говорят про этот театр.

А «Черемуху» все-таки я жду и прочту ее с великим удовольствием. Прочту и Вашу новую книгу, хотя Вы послали ее в Лопасню. Наш лопаснинский почтмейстер-злодей присылает мне всё сюда в Ялту.

Вы поедете на юг… А куда именно?

Я продаю свои произведения Марксу на вечные времена. Идут переговоры. Получу деньги — и поеду играть в рулетку. Справьтесь, пожалуйста, в редакции «Начала»: продав Марксу свои сочинения, буду ли я иметь право называться марксистом?

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

На обороте:

Царское Село. Михаилу Осиповичу Меньшикову.

Магазейная, д. Петровой

Сергеенко П. А., 27 января 1899

2606. П. А. СЕРГЕЕНКО

27 января 1899 г. Ялта.

Милый Петр Алексеевич, если ты намерен пробыть в Москве дольше одного дня, то, пожалуйста, побывай у книгопродавца Клюкина (на Моховой) и скажи ему, что все мои произведения проданы Марксу, что ему, Клюкину, я отдал сказку «Белолобый» только (для одного издания) для сборника «Сказки жизни и природы», а вовсе не для издания в отдельной брошюре. Это такой мошенник! Ты телеграфировал о неустойке. Я ничего не понял, ибо телеграмма твоя изложена неясно. Могу ли я оградить Маркса от таких, как Клюкин, и мое ли дело ограждать его?

Если захочешь и будет свободная минута, то повидайся с Сытиным и спроси, как я должен посчитаться с ним, сколько должен заплатить ему, если нужно, чтобы я отобрал оставшиеся «Повести и рассказы»? Пишу это на счастье, не уверенный, что письмо найдет тебя в Москве. Где ты ныне?

Твой А. Чехов.

27 янв.

На обороте:

Москва. Петру Алексеевичу Сергеенко.

Лубянка, «Бельвю».

Суворину А. С., 27 января 1899

2607. А. С. СУВОРИНУ

27 января 1899 г. Ялта.

27 янв.

Сергеенко телеграфирует, что договор уже нотариально подписан. Что-то еще насчет неустойки, но я не понял из телеграммы. Авось всё сойдет благополучно. Я получаю 75 000 в три срока; будущие произведения, предварительно напечатанные, пойдут за 250 лист, с надбавкой по 200 р. через каждые 5 лет. Доход с пьес принадлежит мне, потом моим наследникам. Последний пункт я отвоевал, приступом взял.

Итак, значит, начинается новая эра, и Сергеенко, которого Вы называете гробовщиком, может назваться творцом этой эры. Я могу проиграть теперь 2–3 тысячи в рулетку. Но все-таки мне невесело, точно женился на богатой… Я должен Вам много и Сергеенку я просил побывать в магазине и погасить мой долг; вероятно, он уже исполнил это, и мне теперь остается, по русскому обычаю, поблагодарить Вас. У деловых людей есть поговорка: живи — дерись, расходись — мирись. Мы расходимся мирно, но жили тоже очень мирно, и, кажется, за всё время, пока печатались у Вас мои книжки, у нас не было ни одного недоразумения. А ведь большие дела делали. И по-настоящему то, что Вы меня издавали, и то, что я издавался у Вас, нам следовало бы ознаменовать чем-нибудь с обеих сторон.

Вы обмолвились в письме, что на масленой можете бросить всё и приехать сюда. В начале поста здесь будет уже настоящая весна, погода будет чудесная, и мы могли бы проехать отсюда в Феодосию. Вы пишете, что Вам нужно поговорить со мной; и мне тоже нужно поговорить. Стало быть, пожалуйста, приезжайте.